Неточные совпадения
Даже
смерть она
выбрала подлую, низкую.
Самоунижение Дарьи дошло до того, что она сама
выбирала невест на случай своей
смерти, и в этом направлении в Ермошкином доме велись довольно часто очень серьезные разговоры.
— Значит, — проговорил он, — мне остается
выбирать одно из двух: или вашу
смерть, или мою собственную, и я, конечно, предпочту последнее.
Наше удовольствие — это удовольствие приговоренного к
смерти, которому дают
выбрать для себя любое кушанье за четверть часа до казни.
Рассказал мне Николин, как в самом начале
выбирали пластунов-охотников: выстроили отряд и вызвали желающих умирать, таких, кому жизнь не дорога, всех готовых идти на верную
смерть, да еще предупредили, что ни один охотник-пластун родины своей не увидит. Много их перебили за войну, а все-таки охотники находились. Зато житье у них привольное, одеты кто в чем, ни перед каким начальством шапки зря не ломают и крестов им за отличие больше дают.
— Да, если из двух дорог я
выбрал одну и шел по ней всю жизнь мою, то могу ли перед
смертью возвратиться опять на перепутье?
Но как бы ты думала, почему я
выбрал чахотку? почему я не удавился, не утопился? побоялся скорой
смерти?
Он уже не может
выбрать свободно: жизнь или
смерть, как все люди, а его непременно и неизбежно умертвят.
Для большей наглядности домашней жизни, о которой придется говорить, дозволю себе сказать несколько слов о родном гнезде Новоселках. Когда по
смерти деда Неофита Петровича отцу по разделу достались: лесное в 7 верстах от Мценска Козюлькино, Новосильское, пустынное Скворчее и не менее пустынный Ливенский Тим, — отец
выбрал Козюлькино своим местопребыванием и, расчистив значительную лесную площадь на склоняющемся к реке Зуше возвышении, заложил будущую усадьбу, переименовав Козюлькино в Новоселки.
Пошли мы дальше. Дорогой поговорили меж собой и все так порешили, чтобы за Бураном смотреть. Меня ребята
выбрали вожатым; мне, значит, привалами распоряжаться, порядки давать; ну а Бурану все же впереди идти, потому что он с дороги-то не сбивается. Ноги у бродяги привычные: весь изомрет, а ноги-то все живы, — идет себе, с ноги на ногу переваливается. Так ведь до самой
смерти все старик шел.
Знаете, ведь у ней, когда она тогда у ворот стояла задумавшись, чтоб сказать мне «да», а я удивлялся, знаете ли, что у ней могла быть даже такая мысль: «Если уж несчастье и там и тут, так не лучше ли прямо самое худшее
выбрать, то есть толстого лавочника, пусть поскорей убьет пьяный до
смерти!» А? Как вы думаете, могла быть такая мысль?
— Тема предложена мною. Я имел в виду показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила
смерть ценою своей любви, и что нашлись обожатели, которых таковое условие не испугало и не отвратило… Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен… не
выберете ли вы другого?..
— Лю-юбила! То-то, в утешение тебе и
смерть такую
выбрала. Жестокую, позорную
смерть. Умерла на песке, в грязи… как с-собака, которую ногами в морду тыкают.
При этом замечательно следующее обстоятельство: врач, решившись на самоубийство, сумел бы легче, чем кто-либо другой,
выбрать себе наиболее безболезненную
смерть; на деле же оказывается, что в самоубийствах врачей поразительно часто фигурируют, напротив, самые мучительные способы: отравление стрихнином, серною и карболовою кислотами, прокол сердца троакаром и т. п.
« — Да. она кончила, как и должна была кончить такая женщина. Даже
смерть она
выбрала подлую, низкую.
— Способы есть, но надо
выбрать лучший и выгоднейший. Можно уничтожить завещание еще при жизни князя, похитив его, но это рисковано, так как князь может хватиться и не найдя написать новое; можно, наконец, похитить его и уничтожить после
смерти, но, во-первых,
смерти этой надо ждать, а он, кажется, умирать и не собирается.
Не
выберет ли она скорее
смерть своего единственного сына, нежели бесчестие своего рода и имени?
— Что я говорю: невозможно? — вдруг поднял он голову. — Это возможно и даже очень возможно. Я заставлю ее это сделать, я заставлю ее
выбирать между ее согласием и моею
смертью. Вот вам моя рука.
— Ну, как
выбирать придется им между твоей
смертью или свадьбой, так небось и согласятся.
— Он был бледен, как полотно, и сидел, как приговоренный к
смерти.
Выбрав удобную минуту, он ушел. Несомненно, что это дело его рук и, быть может, даже не с одной целью свалить на Дмитрия Павловича свою вину он подсовывал ему ключи…
Акт, сохранившийся в бумагах покойного Пеликана, кончается на том, что мы могли из него
выбрать и сообщить; но на нем есть еще чрезвычайно любопытная пометка, сделанная собственною рукою Евгения Венцеславовича 8-го декабря 1878 года. Из этой надписи видно, что покойному председателю медицинского совета описанное загадочное событие пяти
смертей оставалось необъяснимым до 1878 года, т. е. в течение ровно двадцати пяти лет.
Так, Максимилиан, приведенный в присутствие по отбыванию воинской повинности, на первый вопрос проконсула о том, как его зовут, отвечал: «Мое имя — христианин, и потому я сражаться не могу». Несмотря на это заявление, его зачислили в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен
выбрать между отбыванием воинской повинности и
смертью. Он сказал: «Лучше умру, но не могу сражаться». Его отдали палачам.